Как живут женщины, вернувшиеся из Сирии

История казахстанки о разочаровании, предательстве и большом уроке жизни

28-летняя Вероника Белова уже несколько лет как вернулась из Сирии. В зону боевых действий она уехала по настоянию супруга, теперь уже бывшего. 

Это было в 2014 году, когда Веронике только исполнилось 18 лет. Тогда они, как и многие другие, уезжали без оглядки. Покидая родину, прервали все отношения с близкими. Называли их кафирами. Пара верила, что истинные мусульмане живут там - в другой стране. 

Наша героиня оказалась в числе тех, кого возвращали на родину в рамках спецоперации "Жусан" в 2019 году. В то время в Казахстан вернулись свыше ста человек. Основную часть составляли женщины и дети. Мужчин было в разы меньше. Их всех привлекли к уголовной ответственности за пропаганду терроризма. 

С тех пор прошло несколько лет. И только малая часть женщин решила поделиться своим горьким опытом. Одна из них - наша героиня Вероника. Вернувшись из Сирии, с ней, как и с другими, работали теологи и психологи. И теперь она сама ведёт беседы с молодежью. Пытается уберечь их от беды и не правильного решения. Но от платка женщина не отказалась. Только теперь ислам она видит другими глазами.  

- Сейчас вы представляетесь Вероникой, но у вас, скорее всего, было еще одно имя - мусульманское. 

- Да, меня муж назвал Софией. Он говорил, что мое имя русское. У меня на самом деле мама русская, а папа казах. Но жила я с мамой. А так как я приняла ислам, имя тоже должно быть мусульманским. Но по возвращению я вернула свое настоящее имя, которое мне дали родители. Тем более я узнала значение своего имени и оно мне нравится. 

- Вероника, расскажите о своем детстве. Ваши родители тоже были религиозными людьми? 

- Моя мама вела неправильный образ жизни, отца не было. Я не люблю вспоминать о своем детстве. Я боялась гостей и друзей мамы, потому что были попытки меня домогаться. Уже подростком из-за разгульной жизни матери меня забрали в детдом. Там я оказалась, когда мне было 12 лет. После девятого класса я поступила в колледж и стала парикмахером. Я хотела другой жизни, не такой, как у мамы. А из-за приставаний маминых мужчин у меня появились комплексы. Я не могла позволить себе одеваться, как мои сверстники. О коротких юбках и шортах пришлось забыть. В 17 я решила покрыться. Почему-то была уверена, что к покрытым женщинам не пристают. Мне казалось, что их уважают, но на самом деле я искала защиту в хиджабе. Это я сейчас понимаю. 

- А к религии вы сами пришли? Кто вас учил читать пятикратный намаз? 

- Как раз в те года, когда я была студенткой, читать намаз меня научила моя подруга Макпал. Но я училась не в мечети, не у людей, которые знакомы с религией на должном уровне, а у подруг, знакомых и своих ровесников. В этом и была моя ошибка. Все, что мне говорили о запретах, я принимала за чистую монету. И замуж тоже я вышла за религиозного человека. 

- А кто был инициатором уехать в Сирию? 

- Супруг. Он говорил, что нас там ждут и нам надо ехать, если мы хотим жить в раю. Он убеждал меня в том, что там не будет никаких запретов читать намаз, носить платок, и на меня не будут оглядываться из-за одежды. И самое главное, что наша обязанность - быть с мусульманами. Но я замуж выходила в 17 лет и во всем его слушалась. Конечно же, пошла за мужем. Мы очень ждали этого момента. 

- А вы замечали какие-то изменения в своем супруге, когда решили уезжать из страны? 

- Да, он очень сильно изменился. Сразу как мы поженились, начались запреты. Он не разрешал дружить с девушками, которые не читают намаз. Затем он стал мне искать подруг среди своего окружения. Но очень сильно он изменился прям перед поездкой в Сирию. Я помню, как он в одночасье прекратил общаться с матерью, потому что она не читает намаз. Я не могла ей помогать как невестка, делать “салем” тоже было запрещено. Говорил, что это всё удел грешников. Ну а если я все же уделяла внимание свекрови, то начинался скандал. Он стал очень строгим и жестким. 

- Тогда, будучи юной девушкой, вы понимали куда едете? 

- Не совсем. Он не говорил, что там идет война и уверял, что там тихо. Я не знала, что еду в страну, где идет война. Но уже в первый день по прибытию, мы попали под бомбежку. И только тогда я поняла, где очутилась, но назад пути уже не было. Этот момент я никогда не забуду. В первый же день он меня оставил в доме абсолютно посторонних людей. Они были другой национальности, и я даже говорить с ними не могла. А на следующий день, когда я решила подышать свежим воздухом, погулять с ребенком на улице началась бомбежка. Я видела, как все женщины разбегались. А я не знала, куда бежать, да еще и с ребенком. Так было страшно. Мужа тогда не было рядом. Вот тогда пришло полное осознание. Я рыдала без остановки. Мне было так обидно, что в такой момент он не рядом. Я помню, что прижала к себе ребенка, забилась в каком-то углу и ничего сделать не могла. Муж вернулся только спустя три дня. Я тогда начала истерить. Задала ему миллион вопросов: куда ты меня привез, почему ты меня бросил с посторонними людьми с ребенком? Ты же говорил, что здесь мы будем жить как раю. И только тогда он сказал, что “мы должны воевать ради Аллаха”. И запретил мне даже заикаться о возвращении на родину. 

- Когда уезжали у вас уже были дети? 

 - Да, один ребенок. Но за все время, что там находились, у нас родились еще дети. Один ребенок умер. Там нечего было есть, мы голодали. Сейчас у меня на руках четверо детей. Старший с инвалидностью. Он был слабенький и ему требовалось лечение, которого там мы получить не могли. 

- Как вы решили возвращаться? Это было совместное решение с супругом? 

- Нет. На тот момент он меня уже бросил и женился на другой. А я оказалась в лагере беженцев. Помню только то, что туда приезжали наши представители МИДа. Они заходили в палатку каждого казахстанца, что-то записывали, обо всем расспрашивали. Правда, я им не поверила, когда они сказали, что мы можем вернуться, ведь мы плохо уехали из Казахстана. Но спустя некоторое время нам сделали новые документы. А когда нас начали собирать всех в автобус, я очень четко запомнила, как за нашим автобусом бежали люди. Это были граждане других стран. Я до сих пор благодарю наши службы за то, что нам дали второй шанс. 

- Вы сказали, что уехали "плохо". Что это значит? 

- Мы были очень радикально настроены. Мы считали, что в другой стране нам будет лучше. Хотя сейчас я понимаю, ведь никакого притеснения я не испытывала. Мы сами себе создали эти проблемы. Мы не правильно поняли нашу религию, не правильно ее истолковали. То есть сами себе хуже сделали. Мы считали, что руководство страны, наши власти не любят так религию, как мы, не верят в нее так, как мы и называли их кафирами. И только когда я оказалась в чужой стране, с другими понятиями и взглядам, я поняла, что все это чуждо и нет дороже родной земли. 

- А вы интересовались судьбой вашего супруга? Где он сейчас? 

- Его тоже тогда вернули наши спецслужбы. Сейчас он отбывает срок в тюрьме. Ему дали 11 лет, сидит уже 5. 

- Он выходил с вами на связь? 

- Да, выходил. Раз в два месяца он говорит с детьми. Я не против, потому что это все-таки их отец. Но единственное, я его попросила не говорить с ними о религии. Они должны сами к ней прийти и самостоятельно сделать выбор. 

- Вы с ним говорили. Он изменился, как считаете? 

- Да, очень сильно изменился. Сейчас в колонии он работает, посещает регулярно психолога. Изменился характер и отношение к религии. В общем, сейчас это абсолютно другой человек. 

- Ваш супруг предлагал снова сойтись? Сможете ли вы его простить? 

- Нет. Я не буду с ним сходиться и это уже решено. Когда мне было трудно, его не было рядом. Он меня не защитил и не поддержал. Мой старший сын из-за всего этого стал инвалидом. У него третья группа - ДЦП. Поэтому я не смогу уже снова быть с ним. 

- Как вы сейчас живете? Чем вы занимаетесь, зарабатываете на жизнь? 

- Сейчас я со своими детьми живу в Атырау, арендую квартиру. Работаю в Корпоративном фонде "Жардем-Атырау" - веду профилактические беседы. Рассказываю молодым людям, студентам свою историю, делюсь опытом, чтобы они не повторяли мою судьбу. Моя большая ошибка была в том, что я никому не рассказала о задуманном моим мужем: куда собираемся уезжать, зачем, кому. И когда я пришла в ислам, я не училась намазу, а делала все как говорили люди, по сути такие же, как я. А это не правильно. Ведь у них тоже поверхностные знания. Учиться надо у знающих людей. 

Например, если молодежь хочет научиться читать намаз, в мечети есть для этого люди - устаз. Они расскажут как правильно, что можно и нельзя. Когда пришла к религии, я стала очень скрытной, ничего не рассказывала ни свекрови, ни близким. Не советовалась ни с кем из них. Была очень замкнута. 

Моя история не о том, что в религии есть опасность, просто учиться надо в мечети, советоваться со знающими людьми. Вера - это хорошо. Если вы хотите начать намаз, расскажите об этом родителям, послушайте их. Они должны знать о ваших секретах и тогда смогут уберечь вас от беды, в которой оказалась я. Им следует знать с кем вы общаетесь, какой у вас круг. Учитесь, читайте книги. У образованного человека очень много возможностей.