Новые вызовы и формы религиозного радикализма в Казахстане

Когда мы сегодня говорим о религиозном радикализме или розни, как правило, априори речь ведется о различных мусульманских группах, между тем, ситуация в стране постепенно меняется и появляются новые угрозы, связанные с другими конфессиями и культами, а также геополитическими и внешними вызовами безопасности и стабильности в нашей стране.

Если в целом, текущая ситуация с проявлениями религиозного экстремизма в стране может характеризоваться, как стабильная и управляемая, новые угрозы могут существенно расширить «фронт работы» для наших специальных органов и экспертного сообщества. Да, сегодня мы говорим, что в стране нет крупных и разветвленных сетей радикалов, экстремистских организаций и явного роста радикальных идей на религиозной почве. Специальные органы быстро выявляют и нейтрализуют одиночек и мелкие группы на ранних стадиях их деятельности, особенно, если они готовятся не к актам насилия, а ведут пропаганду ненависти в интернете. Впрочем, переловить всех одиночек, особенно тех, кто самостоятельно радикализовался в интернете и ранее никогда не попадал в объективы внимания спецслужб, невозможно. Трагический опыт терактов Кариева и Кулекбаева в Таразе и Алматы показывает, что даже одиночка способен парализовать целый город.

С учетом развития дроновых технологий, опасность диверсий со стороны одиночек только растет, более того, теперь им даже нет нужды самим брать в руки оружие – они могут запускать смертоносные дроны из укрытия, находясь за километры от своих целей. Нельзя также забывать о том, что в любом обществе есть определенное количество патологических психопатов, которые используют религиозную тематику, как оправдание для своей тяги к насилию. Нельзя также игнорировать тот факт, что сотни наших сограждан сегодня участвуют в иностранных вооруженных конфликтах, где не только набираются военного и диверсионного опыта, но и получают посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР), делающие их «тикающими бомбами».

Все мы помним страшный случай в 2021 году, когда во время процедуры выселения по решению суда, житель Алматы Игорь Дужнов убил пять человек, включая двух полицейских. И хотя этот случай официально не проходил, как террористический акт, мы имели дело с человеком, воевавшим против украинских властей на Донбассе, после чего ему было очень просто прибегнуть к насилию вновь. Сколько сейчас таких Дужновых, кто воевал на той или иной стороне войны в Украине мне неизвестно, но счет идет на сотни, а, может, и тысячи. Вычислят ли их всех по возвращении правоохранительные органы – большой вопрос. Но то, что они будут обладать навыками ведения войны при помощи дронов, это – мощнейший фактор риска. Плюс многие из них психологически «заряжены» на религиозной почве.

Риски с их стороны особенно обостряются на фоне вероятного религиозного раскола в христианской среде. В последние годы мы наблюдаем сложные процессы среди православных христиан, например, выход заметных представителей РПЦ из рядов этой организации из-за политической позиции по войне в Украине. Хотя это является продолжением ситуации с РПЦ в самой России, но для Казахстана также очень важно мониторить эту ситуацию, чтобы она не стала поводом для религиозной розни и конфликтов между христианскими конфессиями, подчиняющимися Русской православной церкви, Украинской поместной церкви и греческим православным церквям.

Не секрет, что в Казахстане проживает значительная украинская община, чьи представители могут для духовного окормления обращаться к Украинской поместной церкви, находящейся в открытом конфликте с РПЦ, которая считает Казахстан своей «канонической территорией». Кроме потенциальных последователей УПЦ, ориентирующейся на Константинопольский патриархат, в нашей стране есть и другие желающие открыть экзархат этой православной церкви в Казахстане, чтобы создать альтернативную русскую православную церковь, признающую верховенство патриарха Варфоломея вместо РПЦ или РПЦ(З). Наложите на это возможное возвращение участников войны в Украине и вот мы потенциально получаем совершенно новую религиозную фронду.

К этому нужно добавить и еще один новый тип религиозного экстремизма - представителей неоязыческих культов, так называемых неотенгрианцев. Как минимум два представителя этого течения в прошлом году были осуждены за сеяние религиозной розни в интернете, один из лидеров неотенгрианской группы оштрафован за осквернение национального флага, а уже в этом году еще один представитель этого направления был арестован за оправдание и призывы к насилию (решения суда по нему еще не было). Мониторинг соцсетей говорит нам, что в неоязыческой среде также наблюдается рост специфического устремления к насилию, в частности, призывы к человеческим жертвоприношениям. Эти настроения совпали с обнаружением в центре Алматы следов деятельности подобных деструктивных культов несколько лет назад.

Кроме того, наблюдается сращивание неоязыческих групп с неонацистской и крайне правой националистической идеологией. Представители таких организаций уже проявляли себя в терактах на территории Турции, а тесно связанные с ними казахстанские неонацисты-неоязычники из группировки «Шанырак» также пытались провести в Казахстане публичные акции насильственного характера в 2022-2023 годы. Затем они провозглашали «уход в лес», после чего часть их сторонников мигрировала в Турцию и Аргентину.

Симпатизантами этой неоязыческой группы являются наши граждане, воюющие уже на стороне украинских вооруженных сил, в силу чего ее члены начали устанавливать связи с маргинальными языческими группировками, выступающими за отделение национальных регионов от Российской Федерации. С учетом того, что украинские диверсанты уже «работали» на российской территории прямо у границ Казахстана (Челябинск), нам приходится учитывать и этот фактор, который может завтра эксплуатировать и экстремизм религиозного характера.

Мозаичность неоязыческой среды способствует тому, что оно становится привлекательной почвой для иностранных разведок и международных экстремистских организаций. Этому также способствует сложное социально-экономическое положение в стране. Впрочем, надо отметить, что на данный момент специальные органы сейчас вполне справляются с основными угрозами в этой сфере, благодаря чему в стране уже 9 лет не было террористических актов и явных проявлений насилия на религиозной почве.

Однако, как мы изложили выше, риски радикализации ситуации в стране присутствуют и один из самых больших – это появление вот этих новых «религиозных фронтов», с которыми раньше наши специальные органы не сталкивались. Обычно для предотвращения радикализма и религиозного экстремизма ключевым моментом является недопущение формирования широкой социальной базы для них, однако фактор риска со стороны «одиночек» постоянно растет на фоне развития средств связи, искусственного интеллекта и дроновых технологий.

Асылбек ИЗБАИРОВ