От идеологии к разочарованию: Анализ пути центральноазиатских иностранных боевиков

Феномен иностранных боевиков-террористов (ИБТ) из Центральной Азии, особенно из Кыргызстана, представляет собой одну из наиболее острых угроз региональной безопасности. На основе эмпирического исследования, проведенного в 2019–2020 годах с участием 38 кыргызских ИБТ, их семей и экспертов, данный анализ раскрывает многослойные процессы радикализации, участия в вооруженных конфликтах и последующего разочарования.

Динамика радикализации: Структурные и идеологические детерминанты

Радикализация ИБТ в Центральной Азии не является изолированным феноменом, а представляет собой сложное взаимодействие структурных и идеологических факторов. Исследование демонстрирует отсутствие случаев саморадикализации: процесс инициируется через социальные сети, включающие друзей, родственников или радикальных проповедников. Ключевые "подталкивающие" факторы включают системную бедность, безработицу, низкий уровень образования и социальную маргинализацию. В Кыргызстане, например, этнические узбеки, маргинализированные после межэтнических столкновений 2010 года, оказались особенно уязвимы. Большинство опрошенных ИБТ имели неполное среднее образование (32% окончили 11 классов, 36% — 9 классов, 16% бросили школу после 6–7 классов), а финансовые трудности и отсутствие профессиональных перспектив усиливали их восприимчивость к радикальным идеологиям.

"Притягивающие" факторы связаны с идеологическими нарративами, которые обещают восстановление личной и коллективной значимости. Пропагандистские видеоролики, распространяемые через YouTube и мессенджеры, такие как WhatsApp и "Одноклассники", эксплуатировали эмоциональные триггеры, изображая насилие над женщинами и детьми в Сирии как моральное основание для "джихада". Эти нарративы, усиленные концепцией такфира (обвинения в вероотступничестве), формировали восприятие сирийского конфликта как экзистенциальной борьбы за "чистый ислам". Низкий уровень религиозной грамотности среди ИБТ и их семей делал их уязвимыми для манипуляций, представляющих искаженную интерпретацию ислама как инструмента политической мобилизации.

Роль медиа и региональных структур

Социальные сети и цифровые платформы играют центральную роль в радикализации в Центральной Азии. YouTube выступал основным каналом для распространения пропаганды, тогда как мессенджеры усиливали ее эффект через обсуждения и координацию. Хотя только один респондент указал на исключительно онлайн-радикализацию через "Одноклассники", влияние медиа было повсеместным. Эксперты подчеркивают необходимость развития медийной грамотности для противодействия пропаганде, особенно среди молодежи, чьи ограниченные навыки критического мышления делают их легкой мишенью.

Региональные особенности усиливают уязвимость. Трудовые мигранты из Центральной Азии, работающие в России, сталкиваются с дискриминацией и социальной изоляцией, что делает их приоритетной целью для вербовщиков, связанных с такими группами, как ИГИЛ и "Джабхат ан-Нусра". Слабость государственных институтов в регионе, неспособных обеспечить базовые социальные услуги или политическое представительство, создает институциональный вакуум, который заполняют радикальные идеологии. В Кыргызстане маргинализация этнических узбеков на юге страны после 2010 года усилила радикализацию, особенно среди тех, кто чувствовал себя исключенным из общественной и политической жизни.

Траектория разочарования и возвращения

Опыт участия в сирийском конфликте часто приводил к глубокому разочарованию. ИБТ сталкивались с реальностью, противоречащей пропагандистским обещаниям "справедливого исламского государства". Внутренние конфликты между группировками, такими как ИГИЛ и "Джабхат ан-Нусра", жестокое обращение с бойцами и их семьями, а также отсутствие духовной или моральной цели подрывали идеологическую убежденность. Респонденты сообщали о принудительных браках женщин, пытках за несогласие и казнях внутри групп, что разрушало миф о единстве и благородстве дела.

Основным мотивом возвращения в Центральную Азию была забота о семье, особенно о матерях, которые играли ключевую роль в эмоциональной жизни ИБТ. Страх перед постоянной опасностью и разочарование в корыстных мотивах группировок также способствовали возвращению. Некоторые ИБТ были депортированы из Турции после ранений, другие вернулись при содействии родственников. Однако возвращение не всегда сопровождалось полным отказом от радикальных идей: более половины опрошенных сохраняли приверженность салфийским или исламистским убеждениям, хотя и отвергали насилие, что указывает на сложность процесса дерадикализации.

Психологические и социальные последствия

Боевой опыт оказал глубокое воздействие на психическое здоровье ИБТ, с признаками посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), хотя формальная диагностика не проводилась. В кыргызских тюрьмах, где ИБТ содержатся в условиях строгого режима без доступа к образованию или профессиональной подготовке, их подавленность и гнев усиливаются, что повышает риск рецидивизма. Отсутствие программ дерадикализации в пенитенциарной системе региона усугубляет проблему, препятствуя реинтеграции.

Семьи ИБТ также сталкиваются со значительными вызовами. Социальная стигматизация и подозрения со стороны правоохранительных органов делают их уязвимыми для радикализации или психологических проблем. Поддержка семей могла бы стать важным инструментом дерадикализации, усиливая их способность влиять на ИБТ и предотвращать рецидивы. Однако в Центральной Азии такие программы практически отсутствуют, что подчеркивает необходимость целенаправленных мер.

Стратегические рекомендации для региона

Для эффективного противодействия радикализации и реинтеграции ИБТ в Центральной Азии необходимы многоуровневые меры, адаптированные к региональным реалиям:

1. Экономическое и образовательное развитие: Государства региона должны инвестировать в создание рабочих мест, особенно в сельских районах, и реформировать систему образования для развития критического мышления. Это снизит структурные факторы, способствующие радикализации, такие как бедность и безработица.

2. Религиозный диалог: Религиозные лидеры должны избегать риторики, разделяющей на "своих" и "чужих", и разрабатывать нарративы, предлагающие конструктивные решения социальных проблем. Это может конкурировать с экстремистскими идеологиями, апеллирующими к чувству несправедливости.

3. Контр-нарративы: Истории разочаровавшихся ИБТ должны активно распространяться через СМИ и социальные сети, разоблачая лицемерие и жестокость террористических групп. Такие нарративы особенно эффективны для аудитории, уже подверженной радикальному контенту.

4. Медийная грамотность: Программы медийной грамотности, ориентированные на молодежь и мигрантов, должны стать приоритетом для противодействия пропаганде в цифровой среде.

5. Психологическая и социальная поддержка: Необходимы программы реабилитации для ИБТ и их семей, включая психологическую помощь для преодоления ПТСР и социальной стигматизации. Поддержка семей может усилить их роль в дерадикализации.

6. Международное сотрудничество: Геополитические аспекты сирийского конфликта требуют дальнейшего изучения для выявления и привлечения к ответственности внешних акторов, поддерживающих терроризм. Региональные и международные организации должны координировать усилия по мониторингу вербовочных сетей, особенно среди мигрантов.

Заключение

Траектория центральноазиатских ИБТ от идеологической убежденности к разочарованию отражает уникальные вызовы региона, где структурные слабости, социальная маргинализация и медийная уязвимость подпитывают экстремизм. Разочарование в реальности террористических групп открывает возможности для дерадикализации, но успех требует стратегического подхода, интегрирующего экономическое развитие, религиозный диалог, медийные контр-нарративы и психологическую поддержку. Центральная Азия, с ее сложной социальной и культурной динамикой, может стать примером успешной реинтеграции, если региональные правительства и международное сообщество смогут скоординировать усилия для устранения корневых причин радикализации и создания устойчивых механизмов реинтеграции.

Аналитическая группа Adaspa.kz