Религиозный фактор в постсоветской Центральной Азии: казахстанская модель секулярной адаптации

Крах секулярной парадигмы и новая геополитическая реальность

Постулаты теории модернизации, доминировавшие в социальных науках второй половины XX века, предполагали неизбежную маргинализацию религии под воздействием технологического прогресса и рационализации общественной жизни. Однако начало XXI века продемонстрировало несостоятельность линейных прогнозов секуляризации. Как отмечает канадский философ Чарльз Тейлор в фундаментальном труде "A Secular Age" (2007), современное общество характеризуется не исчезновением религиозности, а трансформацией форм её проявления в рамках того, что он называет "имманентным фреймом" – закрытой системы материалистического мировоззрения.

Этот феномен приобретает особое геополитическое значение в контексте постсоветского пространства, где религиозное возрождение становится инструментом конструирования национальной идентичности и легитимации политических режимов. Центральная Азия представляет собой уникальную лабораторию для изучения взаимодействия исламского ренессанса, авторитарной модернизации и геополитической конкуренции великих держав.

Казахстанский кейс: между религиозным возрождением и секулярным авторитаризмом

Республика Казахстан демонстрирует парадоксальную динамику: при формальном сохранении секулярных конституционных основ наблюдается устойчивый рост религиозности населения. По данным социологических исследований, за период с 2010 по 2024 год доля граждан, идентифицирующих себя как практикующие мусульмане, увеличилась с 47% до 72%. При этом качественный анализ указывает на фундаментальный сдвиг от номинальной религиозности советского типа к осознанной религиозной практике.

Этот процесс сопровождается формированием разветвленной религиозной инфраструктуры: сектор халяль-индустрии демонстрирует ежегодный рост в 15-20%, развивается исламский банкинг (несмотря на законодательные ограничения), расширяется сеть религиозных образовательных институций. Параллельно происходит цифровизация религиозных практик – от мобильных приложений для намаза до онлайн-платформ религиозного образования.

Секуляризм versus светскость: концептуальная дилемма

Критически важным для понимания казахстанской модели является различение между западноевропейским секуляризмом (laïcité) и постсоветской интерпретацией светскости. В то время как французская модель предполагает активное вытеснение религии из публичного пространства, казахстанский подход характеризуется прагматичной инкорпорацией религиозных институтов в систему государственного управления при сохранении формального нейтралитета.

Эта модель "управляемого плюрализма" позволяет режиму использовать религиозный фактор для легитимации власти, одновременно предотвращая политизацию ислама. Духовное управление мусульман Казахстана (ДУМК) функционирует как квази-государственная структура, обеспечивающая контроль над религиозным дискурсом и маргинализацию альтернативных исламских течений.

Геополитическое измерение: между арабизацией и тюркской идентичностью

Религиозное возрождение в Казахстане происходит в условиях интенсивной геополитической конкуренции за влияние в регионе. Саудовская Аравия, Турция, Иран и Пакистан продвигают различные модели исламской идентичности, используя образовательные программы, финансирование мечетей и медиа-проекты. Особую озабоченность властей вызывает феномен "арабизации" – распространение салафитских интерпретаций ислама, противоречащих традиционному для региона ханафитскому мазхабу.

В ответ казахстанское руководство активизировало политику конструирования "национального ислама", синтезирующего религиозную традицию с элементами тюркской идентичности и лояльностью секулярному государству. Эта стратегия включает продвижение концепции "просвещенного ислама" (ағартылған ислам), реформу религиозного образования и усиление контроля над внешними религиозными влияниями.

Компаративный анализ: уроки Юго-Восточной Азии

Опыт мусульманских государств Юго-Восточной Азии предоставляет ценные уроки для Казахстана. Индонезия, с населением в 270 миллионов человек (87% мусульман), успешно сочетает демократические институты с умеренным исламом через концепцию Pancasila – государственной идеологии, признающей религиозный плюрализм. Малайзия демонстрирует модель "исламской модернизации", где шариатские финансовые институты сосуществуют с технологическими инновациями.

Турецкий опыт особенно релевантен, учитывая культурную близость и активное продвижение Анкарой концепции "тюркского мира". Эволюция турецкого секуляризма от жесткого кемализма к "умеренному исламизму" эпохи Эрдогана иллюстрирует как возможности, так и риски религиозно-политической трансформации.

Вызовы радикализации и секьюритизация религиозной сферы

Угроза религиозного экстремизма остается ключевым фактором, определяющим государственную политику в религиозной сфере. По оценкам экспертов, до 500 граждан Казахстана присоединились к террористическим организациям в Сирии и Ираке в период 2013-2017 годов. Хотя это составляет менее 0.003% населения, символическое и политическое значение этого феномена трудно переоценить.

В ответ власти реализовали комплексную стратегию противодействия религиозному экстремизму, включающую ужесточение законодательства, расширение полномочий спецслужб и программы дерадикализации. Однако секьюритизация религиозной сферы создает риски стигматизации верующих и подрыва легитимности умеренного ислама.

Стратегические императивы: балансирование между традицией и модернизацией

Для Казахстана критически важно выработать устойчивую модель взаимодействия государства и религии, способную:

1. Инкорпорировать религиозный фактор в процессы национального строительства без подрыва секулярных основ государственности;
2. Предотвратить радикализацию религиозного дискурса через развитие аутентичных форм "казахского ислама";
3. Использовать религиозную дипломатию для укрепления региональных позиций и противодействия экстремистским влияниям;
4. Адаптировать институциональную архитектуру к реалиям религиозного плюрализма в условиях цифровизации.

Заключение: к новой парадигме религиозно-государственных отношений

Казахстанский опыт демонстрирует, что бинарная оппозиция "секуляризм versus религия" не отражает сложность современных социально-политических процессов. Вместо механического копирования западных или ближневосточных моделей, Астане необходимо выработать собственную парадигму, учитывающую исторический опыт, геополитические реалии и социокультурную специфику региона.

Успех этой стратегии будет зависеть от способности политической элиты преодолеть соблазн инструментализации религии для краткосрочных политических целей и выстроить долгосрочную модель инклюзивного развития, где религиозная идентичность станет ресурсом модернизации, а не препятствием на её пути.

Асхат Ахмедияр, эксперт по религиозно-политическим процессам в Центральной Азии